Леон - раскаявшийся демон. Баритон Марисоль - стихийный маг. Лирическое сопрано Дженни - авантюристка. Контральто Анрианель - эльфийская дева. Драматическое сопрано Кот-Баюн. Бас Финист, он же сержант Лавров. Контр-тенор Василиса, она же лейтенант Лаврова. Меццо-сопрано Волк Фенрир, он же служебный пес Марсель, артист Поляков, он же первая скрипка оркестра, валькирии, туристы, силы зла, милиционеры.
Действие первое
Туристическая стоянка. По бокам главной сцены расставлены брезентовые палатки, на авансцене тут и там натыканы чахлые кустики зизифоры. Газовый занавес расписан в духе авангардизма и теоретически изображает заснеженные горные вершины. В центре сцены стоит пенек, на нем восседает Кот-Баюн с гитарой. Звучит увертюра - нежная музыка живописует восход солнца, софиты постепенно освещают задник. Кот-Баюн поднимает голову, гитару пристраивает на коленях наподобие гусель и поет былинную арию "Уж десять лет служу я Господину, ни сна, ни отдыха измученной душе". Из палаток, одна за другой, высовываются головы хора - туристы, зачарованные пением, эхом вторят арии. В момент кульминации из-за пня появляется чья-то рука и начинает медленно подбираться к инструменту Кота. Судя по черно-красному шеврону на рукаве - это рука закона. Баюн замечает поползновения, в ужасе бросает гитару и убегает. Из-за пня появляется Финист. Отдает туристам честь и исполняет полный страсти речитатив о буднях Российской полиции. Впечатленные туристы поют песню про кота за углом (перел. для хора и оркестра Ы. Кьехи) и суетливо бросаются отлавливать Баюна. Оставшись один, Финист подбирает гитару и поет нежную арию "Так вот ты какая, моя Страдивари". Из дальней палатки выглядывает огромный волк и молча крутит лапой у виска. Возвратившиеся туристы несут на плечах снопы, ленты и связанного Кота. Торжествующий Финист арестовывает всех и уводит в правую кулису. С противоположной стороны появляются Марисоль и Леон. Держась за руки, они исполняют трогательный дуэт "Мой миленький дружок, давай на посошок". Оглядевшись и не найдя вверенных ей туристов, Марисоль в отчаянии заламывает руки. Появившийся из-за палаток Фенрир услужливо подставляет спину, парочка садится на волка и под грохот литавр троица уносится за кулисы. За супером* зажигается красный свет. На арьерсцене злобствуют зловещие силы зла. В очень медленной, но очень страшной музыке можно узнать "Куплеты Мефистофеля".
Действие второе
Придорожный кафетерий. В центре сцены стоят два столика под полосатыми зонтиками, задник изображает степь и уходящее за линию горизонта шоссе. Красотка Анрианель вытирает столы и поет фривольную хабанеру о превратностях любви. Из-за кулис со скрипичным футляром под мышкой появляется Дженни, облаченная в мужской костюм. Устраивается за столиком и, взяв меню, исполняет ариозо "Я истомилась, я исстрадалась" в котором пытается сделать мучительный выбор между "Маргаритой" и "Кровавой Мэри". Успевшая влюбиться с первого взгляда Анрианель с прискорбием узнает в новом посетителе женщину. Полная мщения, эльфийка исполняет речитатив "И снова ты разбил мои надежды, негоже девке в брюках щеголять". С безумным видом рвет платье на груди и достает револьвер. В этот напряженный момент на заднем плане появляется движущийся рывками фанерный лебедь, тянущий за собой золоченую ладью. В ладье безмятежно дрыхнет не означенный в данной постановке удоспешенный мужик. Анрианель и Дженни в шоке безмолвствуют, а группа рабочих сцены с виноватым видом уталкивает ладью обратно за кулисы. Музыка становится тревожной. С криками "Хой-о-то-хо!" из оркестровой ямы лезут валькирии, при ближайшем рассмотрении оказывающиеся сотрудницами правоохранительных органов. Солисткам грубо заламывают руки и уводят со сцены. За супером разгорается жутковатый розовый цвет. Зловещие силы зла злобно хохочут. Стремительным аллегро звучит микст из ковбойских народных песен и произведений группы "Ария".
Действие третье
Кабинет следователя. Задник изображает стену казенного учреждения, так что ничего хорошего вы на нем не увидите. Разве что окно с выходом на другое окно. На тросах висят портреты Президента и английской Королевы. В центре сцены находится письменный стол, рядом с ним обшарпанный металлический сейф. Возле сейфа стоит Василиса, сложив руки на груди форменного кителя. Рядом коленопреклоненный Финист поет арию "Дай мне оплакать жребий жестокий", в которой просит вернуть ему отстреленную честь и баритон. На сцене появляются Леон, Марисоль и Фенрир. Увидев Василису, волк неожиданно начинает вилять хвостом, а потом и вовсе заваливается на спину, подставляя пузико. Леон и Марисоль заводят проникновенный дуэт "Знать, не любишь больше", в котором выясняют, кто из них больший лох в мистическом отношении и кто первый не признал в хтоническом чудище полицейского засланца. Из-за левой кулисы на сцену выпадают Анрианель и Дженни. Финист Лавров, вскакивая на ноги, пытается отнять у авантюристки скрипичный футляр. Снисходительно глядя на мужа, лейтенант Лаврова заводит долгий монотонный речитатив, в котором казенным языком повествует о недавно случившейся краже в квартире некоего артиста Полякова, в ходе которой неизвестные злоумышленники похитили старинную скрипку производства итальянского мастера и теперь их отдел вынужден заниматься всеми личностями, кто так или иначе причастен к музыке и отрабатывать любые версии, ведущие к... На 362-м такте первая скрипка симфонического оркестра не выдерживает и ломает смычок о колено. Поднимается на сцену и жестом фокусника извлекает из-за пазухи блюдечко с голубой каемочкой. Под ликующие фанфары оркестра и аплодисменты зрителей артист Поляков снимает с блюдечка и дарит: себе похищенную скрипку Страдивари, Марисоль отдельную квартиру в Атлантиде, Леону месячный абонемент в Адские бани, Дженни спортбайк, Анрианель нового мужа, Василисе сердце и чистоту интонирования, а Финисту мозги. За супером в сполохах пронзительно-белого света проходит эпическая битва Добра и Зла. Под нервное пение приглашенного хора МВД "Наша служба и опасна, и трудна" убедительную победу в конце концов одерживает служебный пес Марсель. Надо всеми.
*Супер, он же газовый занавес - специальный театральный задник, меняющий прозрачность в зависимости от освещения.
И простите меня, Петр Ильич и Николай Андреевич, за Любашу с Лизанькой стыдно...
Тео, прикольно. Лоэнгрин особенно порадовал, люблю я его.
Меня вот тоже на стёб только пробивает. Но почему-то одновременно и настроения нет. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Anevka, я честно пыталась написать что-то серьезное, но эта компания отчаянно сопротивлялась. Так что, фиг с ними. Как говорится, не догоню, так хоть согреюсь.)) А настроение - мож еще изменится, оно ж непредсказуемое. Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
*** Треск обшивки и переборок, вой сирен, свист улетающего в вакуум воздуха и писк криогенных аппаратов слились в одно, накрылись хлопком аварийных двигателей и заткнулись. Над пустыней дул ровный ветер. Что-то шкворчало и шипело, топотали чьи-то лапки и кровь шумела в ушах. После грохота это можно было считать тишиной.
В катастрофе выжили четверо. Гуманоиды, кислорододышащие, условно прямоходящие, разумные — вот все, что их объединяло. Не так уж и мало, если подумать как следует. Юный парень в татуировках вместо рубахи зыркнул на рогатого рыжего нудиста и первым протянул крепкую ладонь: — Лео, черт. Скания. — Ампелайос, сатир. Нарния. — До сих пор в себя не приду, — остроухая юная дева отряхнула розовый комбез, стараясь не сильно пялиться на чресла Ампелайоса, и тихо взвизгнула, прячась за парней. Древорукий трехметровый с чем-то корень разогнулся, уставляя на остальных желтые глазищи-щели: — Водички не найдется? Я Бликс, водяной, с Солярис. И, кстати, не кусаюсь и юных дев не ем. — Анрианель, — остроухая сделала книксен. — Солнечная эльфийка, Тэйрун. — Если с приветствиями покончено, поищем, что сгодится для выживания. — Планета кислородная, раз криокамеры нас выплюнули, — Ампел расправил плечи и сделал несколько энергичных упражнений. — Но слишком сухая для меня, — ловко управляясь пальцами-сучками, Бликс распечатал свой НЗ, чтобы сбрызнуть из фляжки зеленоватый, воняющий водорослями мех. Лео поймал его за конечность: — Припасы бережем! Не известно, как скоро найдется вода. Бликс дернул ноздрями: — Ты прав. Я ее не чую.
Спасательная капсула разлетелась вдребезги, и выудить что-то внятное из обломков не удалось. Личные вещи, стандартный НЗ — все, чем они могли похвастаться. — Это папа! — бухтел Лео. — Его дурацкая идея с инициацией. — И для этого он грохнул целый звездолет? Знаешь, мне твой папа нисколько не нравится, — фыркнул Ампел. — Мне тоже. Конфликт отцов и детей. И магические способности до совершеннолетия урезаны, — глядя на синий огонек, горящий на пальце, Лео тяжело вздохнул. — А то бы мы на Скании родителей раньше времени поубивали. — Вы убиваете родителей? — Анри извлекла не пойми откуда старинный кольт с серебряными насечками на рукояти и застыла, вертя его на пальце. — Офигеть! — выразил общие чувства черт. — Ты как его на звездолет пронесла? Анри склонила голову к плечу: — Тайная эльфийская магия. Это как суслик. Ты думаешь, его нет, а он… Ба-бах! Мужчины подскочили и зажали уши. — Там, в камнях, — дымящимся стволом указала Анрианель. Бликс протянул сучковатую лапу и извлек из рыжих обломков колючую тушку со свисающими головой, хвостом и лапами. Конечно, не совсем суслик, но зажарили и съели. На всякий случай приняв предварительно универсальный антидот. Впрочем, обошлось без эксцессов. — Странно мы себя ведем для звездопадл, — Бликс прибил затлевшую от искр зеленую шубу и отполз подальше от костерка. — Кого-кого?! — Звездопадл… Или аварийщиков? Катастрофщиков? — Потерпевших аварию, переживших катастрофу… — подсказал Ампел, бросая в костерок кусочки угля. — Длинно оно как-то, — Бликс вздохнул. — Нет, все же космолингва — очень трудный язык без переводчика. — Мы тебя поняли, — Лео вытянул из воздуха призрачный варган и поднес к губам. Выдул короткую мелодию. — Нет, не мое. Так что ты хотел сказать? — Ну, по идее, мы должны пребывать в панике, торчать на месте катастрофы, дожидаясь спасателей, не снимать шлемы, зондировать воздух и почву, ждать результатов… — Нет у нас зонда. — А огонь может привлечь диких животных и аборигенов. — С животными я договорюсь, — Анри сладко улыбнулась. — У эльфов это в крови. — Животные не пойдут к огню. Это инстинкт, — прогудел из темноты Бликс. — А аборигенов… — Я сканировал телепатические частоты. Пусто, — Лео поглядел на звезды. Хотя и не факт, что планета дика и пустынна. Вроде мы были не так уж далеко от промежуточной станции. Давайте поищем: маяк, дорогу, любой признак цивилизации. Или сориентируемся по звездам. — Лично я пас, — обхватил себя за плечи Ампел. — Я Клайву от Льюисы не отличу. — Вон там вроде Лира, — черт улегся на спину. — А это — Лебедь. — Это Саддэ, — Бликс обвел лапой четыре яркие звезды. — А вон там — Хион. И покачался на конденсате, выпавшем на камни. — Ты не замерз? — эльфийка прижалась к сатиру-нудисту боком. — Я вот замерзла. И они удалились в самодельную палатку — греться. Или скорее, судя по звукам, закладывать основы новой цивилизации. Лео злился, что сам первым не догадался этим заняться, и его татушки горели злым багряным пламенем. Потом черт подумал, что договорится с Ампелом установить очередность, и цвет пламени стал зеленым.
Утром Анри, ссылаясь на крайнюю усталость, ехала на Бликсе верхом, время от времени обрызгивая «скакуна» водой из собственных запасов. Водяной на четвереньках мог бы развить курьерскую скорость, но подстраивался под товарищей. А троих разом, хоть и не Боливар, не снес бы. Сатир сиял. Его рога лоснились, кожа блестела, а чресла возбуждали в Лео дикую зависть. И юный черт мысленно сочинял сагу, в которой соперник терял достоинство и служил подопытным объектом для амбициозного начинающего техномага. А потом этого мага убил. Конец был внезапным, в песнях Лео герои всегда ходили по струнке, даже папа, который обычно и был главгером. — Дорога! Черт с трудом покинул грезы. Гладкая, прямая, как стрела, блестящая вулканическим стеклом дорога тянулась к горизонту, просто таки вопя о своем искусственном происхождении. — Ой-хо! — Лео разогнался и прокатился, как по ледяной дорожке. Ловко затормозил. — Цивилизация! По ней мы точно выйдем к продвинутым аборигенам, и они нам помогут. Спутники оживились и ускорились. Это не по пересеченной местности пилить. Но миль через десять дорога вдруг распрощалась с цивилизованностью и здравым смыслом, вихляясь, сворачиваясь в безумные фракталы, выписывая пьяные вензеля. — Кажется, мы приближаемся к развязке… дорожной, — уточнил с задумчивым видом Лео. — И до сих пор никакого транспорта. — А вдруг он движется под дорогой… — Или внутри. — Или наверху, — Ампелайос поднял рогатую голову, озирая пустое коричневатое небо. — Это останки цивилизации, вымершей, — Бликс бы изронил скупую мужскую слезу, да обезвоживание помешало. — И мы идем по ней. Уп-с! — он резко встал на задние ноги. Анрианель слетела с зеленой спины, изящно приземлившись на четвереньки. — А вот и ее останки, — философски заметил Лео. — Дорогоукладочный комбайн. В этом месте дорога кончалась, а на самом краю черной блестящей идеальной полосы лежало что-то, напоминавшее растерзанного червяка-переростка. И жутко воняло падалью. Анри на цыпочках приблизилась, зажимая нос, и тут же с хрипом ломанула в валуны. Лео брезгливо потыкал гигантского гусеня носком сапога: — Дохлое. Бликс попрыгал туда и обратно: — Передом оно ело камни, и глину… А задом… — И мы по этому шли?! — провизжал Ампел и кинулся за эльфийкой. — Это все фигня, — Лео флегматично пожал татуированными плечами. — Но вот вопрос: кто или что могло завалить такую тушу? Ребята, меня стремает… — он сунул кулаки в карманы и, что-то там нащупав, подпрыгнул выше головы: — Вот блин! Я дурак, блин! И протянул на ладони витое колечко с резными буковками: «Компактный маяк аварийный».
— Незаряженный, — Лео хотелось биться головой о стену грота, где укрылись жертвы катастрофы, но его крепко держали то Бликс, то Ампел. — Папа поиздевался! Я знаю! А счастье было так возможно! Отпустите! — Перестанешь дурить — отпущу, — Бликс потряс беднягу и осторожно поставил наземь. — Чем его можно зарядить? Лео глянул на чуть резче обозначившиеся руны: — Любым сильным позитивным чувством. Любовью, например. — Э-э! — Ампелайос поймал его взгляд на своих чреслах и надулся сливой: — Я не могу специально. Если специально, это не любовь, а безобразие. — Если бы музыка… — глубоко, словно кузнечные мехи, вздохнул Бликс. — А вот это — могу. «Гори, гори, моя звезда»… — Диапазон маловат, — Лео пожирал «маяк» взглядом. — Тут бы ударная установка или рояль. Сатир фыркнул: — Сейчас. Схожу в кустики и рояль прикачу. Только подскажите: где тут кусты? Анрианель хихикнула, мило покраснела и полезла в поясную сумочку. Через пару секунд перед путешественниками стояло пианино. Лео икнул: — Это что? Это как?! — Тайная эльфийская магия! — хором ответили ему остальные. Эльфийка сдула прядь со щеки и вдарила по клавишам. Бликс замер, покачиваясь в такт мелодии, и на его узкой морде отпечаталось блаженство. Растеклось по телу, проникло в лапы… и затопило грот, выплескивая за его пределы. Руны на кольце заполыхали. — Есть! — завопил Лео. — Полный заряд! Передаю!! Плотный пакет информации ушел по лучу в небо. И всего через пару часов последовал ответ: — Шестая Лямбды Лебедя. SOS принят. Вылетаем! «Звездопадлы» запрыгали и заорали от избытка чувств, обнимая друг друга, стукая кулаками в плечи. И ни один из них не стыдился, что ведет себя, как дурак. мои книги
Был бы риск помереть -- не выплюнули бы. Потому я эту фразу (была в черновике) убрала. Сяп. А сперва думала о Бременских музыкантах или Гаммельнском феелове. Идея о такой дороге -- из какой-то старой фантастики, но не могу никак вспомнить, из какой.
И да, насчет Солярис не придирайтесь. С ней водяные договорились и провели терраформирование.
Триллве, а я... а я... возьму и напишу что-то жутко пафосное, вот! Если успею. Потому что сейчас я ужинать, играть дочу и спать. А завтра - как фишка ляжет Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Яль, я высказала свое личное мнение и впечатление, которое может не совпадать с твоим. Тебе нет разницы, а мне вот интересно. Задание - именно кот, а его история осталась за кадром, как не влияющая на сюжет.
Моя страничка на СИ Чтобы были довольны твои читатели, не будь слишком доволен собой. Вольтер
Ну вот. Придется переписывать и искать другую идею. Блин. Чур только больше не угадывать. Торопиться — означает делать медленные движения без перерывов между ними
Яль, я высказала свое личное мнение и впечатление, которое может не совпадать с твоим.
с этим никто не спорит.) Я никоим образом не могу помешать тебе иметь свое мнение, ни (тем более) его высказывать. Как собственно говоря, и я могу задавать тебе вопросы, чтобы узнать что именно тебе не понятно и чего не хватает. Разве не так? Именно потому, что для меня нет разницы, мне интересно в чем она для тебя. И об этом я спросила. Что здесь не так-то?
ЦитатаPlamya ()
Задание - именно кот, а его история осталась за кадром, как не влияющая на сюжет.
Plamya, я не буду спорить с тем, что кот не самый главный герой миньки. Но я не понимаю, как это связано в предыдущими вопросами. %) Тут есть некоторое количество минек, где полученный перс не самый ГГ истории. И это нормально воспринимается. Я не очень понимаю, почему меняются вопросы обсуждения. То вопрос в мотивации подростков или в том, что кот не ГГ истории... А началось с с этого. Я свой ответ тебе писала на это. (с продолжением)
ЦитатаPlamya ()
Картина изменения Гг как будто лишена небольших, но важных фрагментов.
И писать я начала, как уже говорила, потому что не хотела бы, чтобы автор правильно устроенное изменил на неправильное, но понятное. Собственно именно поэтому я и задаю тебе вопросы. А мнение-впечатление(повторюсь) каждого - дело личное, как говорит Аневка, страна-то свободная. ;)
Кто знает женщин, жалеет мужчин; но тот, кто знает мужчин, готов извинить женщин. (Турнье)
Выживать — заставлять, вынуждать покинуть помещение, жилище и т.п.
Бар «На перекрестке» может принять любую форму и оказаться в любом месте. Об этом знают все. И не беда, что мало кто в существование такого бара верит. А вот то, что попасть в этот бар можно, откуда угодно, было бы желание, знают немногие. И стремятся туда люди, ну, или не люди, по совершенно разным причинам. Это потом бар находит для них общую и развлекает, как может. Хотя, скорее, развлекается за их счет.
Раз. Причал был деревянным и старым. Края некогда могучих дубовых досок обточила и закруглила вода, а местами даже отгрызла от них куски. Пока небольшие, но у воды времени хватало, а у досок его было значительно меньше, так что эту битву они не выиграют. Рыбацкая лодка со скрипом терлась носом о сваю, к которой была привязана. И этот звук заглушал, как легкие шаги прекрасной эльфы, так и плеск воды, выдающий плывущего следом за ней супруга. — Да сколько можно! — воскликнула Анрианель, дойдя до развешанных для просушки сетей. — Отстань! Наша женитьбы просто смешна! И дело не во внешности! Мы просто не можем жить вместе! Я не могу дышать под водой, а ты не можешь долго находиться на суше! Это просто насмешка судьбы, понимаешь?! Эльфа всхлипнула, остановилась, а потом села на старые доски и заплакала, обняв футляр с верной скрипкой. Анрианель было очень себя жалко. Вот было время, к ней сватался сам правитель Осиновых Лесов. И почему она тогда не согласилась? Хотела непременно получить того, кто предназначен судьбой, даже к оракулу пойти не побоялась, не смотря на родительские запреты. Вот и дождалась обещанного подарочка судьбы. А еще, наивная, получив предсказание, думала, что обрела свободу и возможность жить, как хочется. — Дура, — обозвала саму себя, стукнула кулачком по дубовой доске и… И в этот момент над входом в непонятное дощатое строение, стоявшее у причала, загорелась вывеска. Бар «На перекрестке». Потом вывеска мигнула и надпись поменялась. — Здесь вы можете изменить судьбу, — прочитала эльфа и, вскочив на ноги, побежала к строению. А Бликс вздохнул и поплыл следом. Ему было скучно. Супруга отказывалась играть на скрипке, зато с удовольствием кричала и жаловалась. Наверное, на нее так погода влияла. Те, кто живет на суше, вообще не очень дожди любят, а уж осенние затяжные и подавно. Подплыв к причалу, водяной нырнул под доски и отправился в бар своим путем. Его там тоже ждали. Бликс был в этом уверен. Просто не знал, кто ждет и для чего. Может там есть музыканты?
Два. Гроза громыхала за спиной, рисуя молниями шрамы на небе. А ветер затих, словно затаил дыхание. Вот сейчас, еще немножко, еще мгновение и… И с неба упругим занавесом упадет дождь. Капли, как барабанные палочки, заставят звучать землю, кроны деревьев и крыши домов в пустынном в это время года дачном поселке. И музыка сама будет рваться из души. Играй или умри. А вместо этого приходилось продувать свечи старого китайскго мопеда и умолять дождь подождать, дать уехать. Потому что под дождем это чудо техники ехать не будет. Из-за дождя куда-то девается его и так невеликая скорость, и оно плетется, как сонная черепаха. Пешком и то быстрее дойдешь. Но не бросать же этот раритет посреди дороги. — Пап, скоро? Две детские мордашки с одинаковым любопытством заглядывали с двух сторон. Грозы они совершенно не боялись. Некромантам ли бояться грозы? Даже если они такие маленькие. Зато их отец боялся простуды и прочих детских заболеваний. И просил дождь подождать. Иначе придется взламывать дверь чьей-то дачи. А там может оказаться все что угодно. От спящего сном праведника хозяина до какой-то навороченной сигнализации. Будь Луи сам, его бы эти размышления не остановили. Но дети — это другое. — Пап, капает, — заявила мордашка справа. Луи кинул, вкрутил свечу и попытался завести проклятый мопед. Он в ответ выдал несколько умирающих звуков, громко взрыкнул, но не успел некромант обрадоваться, как тут же опять заглох. И ведь даже материться нельзя. Дети рядом! Луи глубоко вдохнул, стряхнул с носа упавшую с небес каплю и медленно выдохнул. Предки были не правы. Не тем они занимались столь долгое время. Не трупы надо было оживлять, а сдохшие механизмы. Их бы тогда на руках носили и считали посланниками добра и справедливости. А так и репутация ни к черту, и польза от умений сомнительна. — Пап, сильно капает. Луи только кивнул. Крупные дождевые капли падали с небес, как маленькие метеориты, выбивая кратеры в пыли, лежащей на дороге мягким одеялом. Гроза начала свою симфонию А он с детьми и старым металлоломом на дороге, рядом с пустым дачным поселком и без гитары. Луи вздохнул, пытаясь набраться терпения, осмотрелся и увидел ее. Вывеску. Бар «На перекрестке». Вывеска мигнула и надпись сменилась. Мы рады гостям в любое время. — Так, — сказал Луи, хватая детей. — Бежим! И побежал, прижимая к бокам самое ценное. А старый китайский мопед так и остался на обочине. И смотрел вслед хозяину с немым укором.
Три. Небо полыхало пожаром. Закат раскрасил его алым, оранжевым и золотым. И сероватые перистые облака, напоминали дым. Дженни такое небо не нравилось. Слишком ей было неуютно. И хотелось спрятаться, хоть куда-то. Пускай даже в склеп. Рядом с покойниками все равно будет лучше, чем под таким небом. Мотоцикл согласно рыкнул и подскочил на неровности дороги. А потом Дженни увидела его. Строение, напоминавшее салун из вестернов. Девушка притормозила и с интересом посмотрела на вывеску. Бар «На перекрестке». Путник обретет здесь покой. Дженни остановила мотоцикл. Громко хмыкнула. Лишь бы не вечный, почему-то подумалось ей. Не смотря на эти мысли, она забрала из коляски футляр с саксофоном, который необразованные люди принимали за чемодан с деньгами, и решительно пошла в бар.
Четыре. Посетители в бар вошли одновременно, через одну дверь, каким-то чудом не столкнувшись. Бармен, лениво протиравший пивной бокал и косившийся на телевизор, который демонстрировал женский бой в грязи, оторвался от этого интересного зрелища и недоверчиво посмотрел на вошедших. — Так, — сказал задумчиво. — Опять сбой? Мне ведь обещали, что они по одному приходить будут. Не понимаю… Нахальные посетители не обратили на него ни малейшего внимания. Мужчина с детьми, рассадил этих самых детей за столом и стал что-то им говорить. Девушка с чемоданом осмотрелась и решительно пошла в самый темный угол, где села на диванчик и стала поглаживать свою ношу. Выглядело это жутковато и казалось, что она там таскает расчлененного мужа. Вторая девушка, разодетая как на маскарад, да еще и длинноухая, заломила руки и стала топать ногой по полу. Как застоявшаяся лошадь. Еще и бормотала что-то. — Сумасшедшая, — сразу определился с буйной девицей бармен и печально вздохнул. В последнее время клиенты сплошь какие-то ненормальные. Одни считают себя чертями изгнанными из ада. Другие почему-то уверенны, что ежи умеют петь хором и мечтают создать из них квартет. Третьи бегают голышом, никого не стесняясь. В общем, не клиенты, а сплошное расстройство. Знал бы, не соглашался бы на эту работу. Впрочем, она изначально была подозрительной, зато платили хорошо. — Так, — сказал бармен и постучал чистым бокалом по стойке. — Уважаемые, у нашего бара давние и крепкие традиции. Мы принимаем любого клиента, я внимательно его слушаю, сочувствую, а потом, если мне нравится рассказ, наша фирма корректирует судьбу. Но, только в порядке очереди. Так что прошу остаться кого-то одного, а остальным подождать за дверью. — И не подумаю, — первым отреагировал Луи. — У меня дети. А дети с соплями, хуже нашествия нечисти. — Значит, остаетесь вы, а остальные… Ненормальная девица перестала топать по полу, громко всхлипнула и, перебив бармена, заявила: — Я не уйду, мне больше всех надо! — Вам, эльфам, всегда больше всех надо, — отозвалась вторая девица и положила свой чемодан на стол. Бармен заподозрил, что вместе с расчлененным мужем там находится и орудие убийства. И сейчас этим орудием воспользуются, чтобы избавить мир от ушастой девицы. — Вы не понимаете! — горестно воскликнула и стала в красивую позу ушастая. — Мне нужен другой муж. — Я женат, — тут же отозвался мужчина, отбирая у одного ребенка солонку и всучая второму клетчатый носовой платок. — Разведись с первым, — посоветовала девушка с чемоданом и мрачно улыбнулась. — Не могу, он предназначен мне судьбой! Сначала нужно судьбу поменять! — Сколько экспрессии, — сказал бармен, и под полом что-то булькнуло, словно соглашалось. — Так кто остается? — Я! — хором отозвались посетители, а под полом опять что-то булькнуло. — Так, — сказал бармен. — Либо здесь остается кто-то один. Либо бар закрывается, и уходят все! Мужчина плюнул на пол. Ушастая приняла позу еще красивее и прижала ладонь ко лбу. Девушка с чемоданом похлопала эльфийке, а потом предложила: — Давайте во что-то сыграем. Кто выиграет, тот и останется. — Я сыграю на скрипке! — жизнерадостно закричала ушастая и, забыв, что собиралась изображать прекрасную мировую скорбь, стала свою скрипку распаковывать. Под полом одобрительно булькнули.
Пять. Бликс лежал в большой луже под полом бара и наслаждался. Девушки были великолепны. Сначала тихо и печально пела скрипка. Потом ее сменил саксофон и блюз. Правда, Бликс не знал, что это был блюз, но музыка ему все равно нравилась. Потом мужской голос потребовал гитару, а другой мужской голос пообещал ее принести из подсобки. Пока гитару несли, судя по звукам, она состояла из нескольких частей, половина из которых были довольно тяжелыми, девушки развлекались тем, что подхватывали мелодии друг друга. А потом счастью Бликса пришел конец — мужчина стал настраивать гитару. И это оказалось всего лишь половиной беды. Вся беда пришла, когда он инструмент настроил и заиграл. От его музыки завибрировал пол над головой, а лужа, вообразив себя морем, а водяного кораблем, попыталась разбить его, обо что попало. Бликс еле выбрался. Затаился под старым причалом и стал ждать жену. Анрианель выскочила из бара со свернувшимися в трубочку ушами и побежала, куда глаза глядят. А безумная музыка ее преследовала и подхлестывала, как упрямую кобылку, не желающую смириться со своей участью. — От судьбы не уйдешь, — проворчал Бликс и отправился следом за женой. Пропадет она без него.
Шесть. — Пап, там больше не капает, — сказал ребенок, подергав увлекшегося игрой отца за штанину. Луи, зажигавший звезды и разрушавший миры, глубоко вдохнул и, заставив чужую гитару взять высокую ноту, замер. Из темного угла раздались аплодисменты. — Неплохо, — сказала саксофонистка. — Когда надумаю перерождаться, позову тебя. — Зачем? — удивился Луи. — А от твоей игры бабы в горящие избы забегают и кони на ходу дохнут. Мне первое не помешает. Луи пожал плечами, на всякий случай поклонился и пошел ловить детей, катающихся на двери. Дождь действительно закончился, и с неба с любопытством смотрело солнце, отражающееся в редких, мелких лужах. Мопед терпеливо ждал хозяев и предвкушал месть. Заводиться, после того как пришлось искупаться под холодным ливнем, он не собирался.
Семь. — Чего желаете? — спросил бармен у саксофонистки, упаковывающей в чемодан свой инструмент. — Мира во всем мире, — проворчала Дженни. — Невозможно, — отказал бармен. — Тогда ничего, — сказала девушка и встала на ноги. — Закат уже закончился. Поеду я домой, а то родители опять беспокоиться будут. И ушла, помахивая чемоданом.
Восемь. Бармен достал из-под стойки пивной бокал и стал его протирать, косясь на телевизор, где красивые женщины валяли друг друга в грязи. До конца смены было еще трое суток. И за это время в бар наверняка забредет очередной ненормальный посетитель. Лишь бы опять не та сектантка с ежиками. От ее проповедей у бармена болела голова, и хотелось напиться. Но он мужественно держался. Потому что подозревал — стоит только дать слабину и ежики действительно запоют. Или на электрогитарах играть начнут. Не дай бог так же само, как и сегодняшний отец двоих детей.
Но если никто мне не задал вопрос, Откуда я знаю ответ, что Воздух выдержит только тех Только тех, кто верит в себя. В. Бутусов, «Воздух»
– Забыл что-то, милый? – Марисоль распахнула дверь, и улыбка опала с её лица, как осенний лист под порывом ветра. На пороге стоял вовсе не Луи. – Привет, – Ниала кокетливо наматывала кучеряшку на пальчик. – Можно войти? Марисоль вдохнула и мысленно сосчитала до десяти, прежде чем ответить. Когда ты стихийный маг, в просторечье именуемый «ведьмой», отношения с родственниками архангелов лучше не портить. Но и радоваться их появлению никаких причин нет. – Можно, – ровным голосом ответила хозяйка дома, но освобождать проход не торопилась. – Только это здесь оставь. – Она брезгливо указала на небольшой барабан, который Ниала прижимала к боку локтем. – Это подарок, – обиженно надула губки стрингер со сложной родословной. – Для детей. – Да? А чья на нём кожа? – Не знаю. – Ниала легкомысленно захлопала ремницами. – Вот и я не хочу знать, – заявила Марисоль, отобрала у гостьи инструмент и закинула куда-то за куст. – Потом заберёшь. Журналистка уже забыла о барабане, потому что впорхнула в дом и с любопытством оглядывалась. – Как тут у вас… – Чем обязаны? – сухо перебила Марисоль, приняв выразительную позу «добро пожаловать отсюда». Ниала уселась на угловой диванчик, закинула ногу на ногу и произнесла: – Ангелина. Луи с ней в одной больнице лежал. – Луи лежал, с ним и разговаривай, – отрезала Марисоль, по опыту знавшая удивительную способность супруга включать «психа», чтобы уйти от неудобных вопросов. Ниала мотнула головой. – Мне нужны ответы. Без них я не уйду. Марисоль только пожала плечами и скривилась. – Я про неё ничего не знаю. Выписалась, продюсирует группу, загребает кучу денег. Всё. – Как ей это удалось? – журналистка подалась вперёд, и за лихорадочным блеском глаз ведьма с удивлением разглядела горячий и, по-видимому, личный интерес. – Что такого особенного в этой группе? В чём секрет её популярности? Марисоль даже попятилась. – Без понятия. Мне музыки и так за глаза вокруг, чтоб ещё за модными трендами следить. – А твои дети? Как они к «Свинцовым ежам» относятся? На концерты ходят? Плакаты в комнатах вешают? – Тяжеловата ещё это музыка для детсадовцев, – заметила Марисоль, пристально разглядывая Ниалу. – А у тебя дети есть? Журналистка только фыркнула. Было в этом что-то болезненное, и ведьма слегка сощурилась взглянула на Ниалу своим особым взглядом. Почти тотчас же произнесла: – Насчёт барабана ты верно по следу идёшь. Ударник тебе их нужен. – Ударник? – встрепенулась собеседница. – Это с усами такой? Который в тени обычно отсиживается? – Он самый, – Марисоль распахнула дверь с любезным выражением лица, которое можно было бы охарактеризовать как: «Ах вы, гости дорогие, неужели, уже уходите?» – Как мне подобраться к ним? – деловым тоном, без намёка на прежнюю игривость осведомилась Ниала. – У Ангелины этой паранойя, охраны – как у Альберта Эмбара. – Если скажу, оставишь меня в покое? – Честное скаутское, – отчеканила стрингер, в жизни не вступавшая в ряды скаутов. – Плакат нарисуй, – ведьма ненавязчиво подталкивала гостью к выходу. – Какой ещё плакат? – Что ты жертва корпорации «Эмбар Текнолождис». Проводили они, мол, над тобой бесчеловечные эксперименты. И бейджик повесь: «Ежиха репродуктивного возраста». – А… – До свидания! – донеслось уже из-за закрытой двери.
*** Ангелина весело трескала яблочный пирог. Помимо самого этого занятия был и ещё один повод для радости. Она догадалась, наконец, почему один из её любимцев был таким мрачным и колючим. Помимо того, что малыш подхватил каких-то кожных паразитов, так что приходилось смазывать иголки спиртом (и воняло от него после этого знатно), ему просто не хватало женской ласки! Но теперь всё будет по-другому! Эта беленькая ежиха такая миленькая! Ангелина не сомневалась, что очень скоро гармония вернётся в её скрипичный квартет, который тупорылые обозреватели продолжают именовать рок-группой!
*** Темноволосый мужчина стоял у самого ограждения крыши, такого низенького и хлипкого, что Ниале сразу стало не по себе – с некоторых пор она не любила высоты. Грейвз (а теперь, когда видела не на экране, а вживую, журналистка сразу узнала его) к тому же слегка покачивался, будто тростник на ветру. Впрочем, принимая во внимание почти опустевшую бутылку крепкого пойла в его руке, это было не удивительно. У Ниалы закружилась голова, так что пришлось вжаться лопатками в стену старой голубятни, возвышавшейся над кровлей. Пустующей голубятни – для птиц тут было слишком высоко. Грейвз скользнул по девушке расфокусированным взглядом: – Где твои крылья? – тоже, стало быть, узнал. Ниала оскалилась, как иногда это делал Дин, и плотнее вжалась в стену. Да, крыльев больше не было. И лиры. И кое-чего ещё… зато Дин продолжал огрызаться и скалиться, когда она приходила домой. Ниала ни разу не упрекнула его. И не пожалела о своём выборе. Вот только это его дикое, маниакальное увлечение музыкой «Свинцовых ежей»… Внезапно ей подумалось, что демон тоже когда-то умел летать. И не только. У неё-то, по крайней мере, остались прочие способности. – Прости, – сама не ожидая от себя, прошептала Ниала. – за… дедушку. Я не просила его… чтобы он… – Забей, – человек, когда-то бывший демоном Грейвзом, сделал большой глоток. – Я не в обиде. Он произнёс это так равнодушно, что Ниала поверила. И очень удивилась. – Правда? А… – мужчину качнуло особенно сильно, и Ниале отчаянно захотелось оттащить его от края крыши. Она непременно бы так и сделала. Если бы могла оторваться от стены. – Слушай, тебе не следует столько пить! – Почему? – Грейвз уставился на неё с искренним непониманием. Ниала даже не нашлась, что ответить. – Для того, чтобы поддерживать огонь, нужно топливо. Это – хорошее горючее, – он встряхнул бутылку. Там оставалось совсем чуть-чуть. – Будешь? Ниала отчаянно замотала головой. – Дело твоё, – он пожал плечами и швырнул бутылку вниз. Время при этом как будто замедлилось: журналистка заворожённо следила, как бликует солнце на гранёном боку, как горлышко заваливается вниз и из него вырывается тонкая струйка… – Свобода, – ответил Грейвз на её невысказанный вопрос, не глядя на девушку. Траектория капель, вылетевших из бутылки, кажется, интересовала ударника «Свинцовых ежей» куда сильнее, чем внезапная собеседница. – Что? – переспросила она, стряхивая наваждение. – Ты хотела знать, что твой щенок, ну и… все остальные находят в нашей музыке. В ней есть свобода. Они это чувствуют. Подсознательно, как животные. Вот и тянутся. – Он не щенок! – огрызнулась стрингер. – Он котёнок! И это я подарила ему свободу! Вырвала из лап обезумевшей толпы на Шер! – Да мне по барабану, хоть ёжик, – Грейвз поставил ногу на парепет и с наслаждением закурил. – Свободу нельзя подарить. Или отнять. Ты либо остаёшься собой, и тогда ты свободен, либо нет. Спасибо твоему старику – дал мне это понять. – Свобода… – угрюмо повторила Ниала. Снова противно зачесались лопатки. Вроде, зажило уже всё. И давно. А всё равно мучают фантомные боли. Оставаться собой… легко сказать! Как можно остаться собой, когда от тебя отрезали кусок? Может быть, лучшее, что в тебе было? Можешь ли ты считать, что остался собой, когда без замирания сердца не можешь подойти даже к раскрытому окну, полёт птиц вызывает жгучую зависть, а необходимость авиаперелёта – дикую истерику? – А ты разве свободен? Человеческое тело, группа, Ангелина эта… – Ангелина чокнутая на всю голову, – Грейвз глубоко затянулся и выпустил кольцо дыма собеседнице в лицо, – но никто, как она, не умеет выбивать выгодные контракты. Он встал на парапет и попрыгал, будто пробуя – выдержит ли? Ниалу замутило. – Слезь оттуда! От её возгласа пьяный качнулся назад, взмахнул руками, тщетно пытаясь восстановить равновесие… Ниала закричала. Она орала во всё горло, зажмурившись, для надёжности прикрыв глаза руками. – Ты чего? Стрингер, специалист по сенсациям, ошалело разглядывала человека (да, никаких сомнений в том, что перед ней человек, не было), невозмутимо закуривающего новую сигарету над бездной закрытого дворика-колодца. Предыдущую сигарету Грейвз выронил, и аккурат в мусорный бак, куда перед этим отправилась бутылка. Горючее, видимо, в ней было действительно отменное, потому что занялось хорошо. Не прошло и минуты, как, подпитываемый естественной тягой, к небу взвился костёр. Ниала молчала. Мужчина продолжал усмехаться. Потом развернулся и пошёл прочь, прямо по воздуху. Голову при этом запрокинул кверху, так что казалось, он любуется звёздами. На самом деле Грейвз слушал. Мелодию, которая ещё целый оборот будет Музыкой Сфер.
P.S. Утром 25 сентября 1980 года после продолжительных возлияний накануне Джон Бонэм был найден мёртвым в доме Джимми Пейджа The Old Mill House в Клюэре, Виндзор. В отчёте коронера говорилось, что смерть наступила в результате несчастного случая: он захлебнулся рвотными массами. Наркотиков в его крови обнаружено не было.
Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Anevka, а вот фиг знает, даже толком не объясню. Я в свое время много произведений Гарднера, Спиллейна, Хэммета, (кого-то там еще, и не вспомню сейчас) перечитала. Остался от них в памяти какой-то такой своеобразный флер безнадеги; усталости от жизни, от большого города. От Грейвза схожее ощущение осталось. Мы все стукнутые, так что фофиг (с) Арько
Тео, любопытно. Я просто вообще детективами не особо увлекалась, так, Кристи, Конан Дойл. И впечатление... неожиданное Спасибо за него.
Abrikoska, классно! Мне очень понравилось. Действительно, душевно и нежно. Манера изложения удачная. И разбивка тоже. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Но Ежиха... был у нас с Тевой в сети знакомый типа мальчик, Ежик. Было в нем что-то стремное, но что, мы не просекали, пока еще один сетевой знакомый в реале не сходил к этому Ежику в гости и не впечатлился: "Снимает он куртку, а там -- сиськи!" После чего Ежик был переименован в Ежиху. Отсюда и дикий хохот по поводу. Кстати, и возраст у Валечки был репродуктивный, то ли 16, то ли 17.
Якорь Голова гудела, будто котел, по которому тарабанят большущим черпаком, в уши словно напихали по громадному клоку холлофайбера. И ещё тошнило. Ангелина с трудом открыла глаза, и тут же прищурилась, пытаясь сфокусировать взгляд. Оказалось, что проблем со зрением у неё по-прежнему нет, в воздухе действительно причудливо изгибались клубы сизого дыма, оседающие на языке сладковато-тошнотворным послевкусием.
Где это я? Что я здесь делаю? – забилось в голове в унисон с черпаком. А взгляд поплыл, выхватывая из полумрака зала какой-то средневековой таверны, кстати, откуда антураж, до Хэллоуина-то ещё далеко, необычных посетителей. Один из них сидел почти вплотную придвинув кресло к очагу. Его силуэт с вытянутой к огню рукой, с ластящимися к ней языками пламени выделялся чернильно-чёрным. Пальцы другой руки, лежащей на подлокотнике, нервно барабанили, выстукивая только ему понятный ритм, которому, если присмотреться, подчинялся и пляшущий огонь. Неподалёку, за столиками, сидели не менее странные личности. Девушка с застывшей на лице грустной полуулыбкой, окружённая кружащими вокруг бледно-молочными тенями. Чуть дальше полуголая остроухая девица на пару рогатым красавчиком, одетым лишь в розовое боа, танцевали канкан на маленькой сцене. Смотрелось это пошло и очень весело. Рядом со сценой, за пианино, сидел ещё один любопытный типчик. Его перебинтованные пальцы и понуро склоненная голова вызвали у Ангелины искру узнавания. Он не играл на инструменте, руки его безвольно свешены с колен, а перед ним, на пестрых клавишах пианино спал такой же чёрно-белый котёнок. Впрочем, кошек в таверне было предостаточно. Вот и вокруг ещё одного полуголого, да они здесь сговорились что ли, харизматичного растатуированного красавчика-гитариста, что вальяжно развалился на полу, штук шесть аж крутилось. И он то ласково поглаживал пушистых мурлык, то выдавал на гитаре долгие тремоло. А ещё ехидно скалился, когда голозадый канканист страдальчески кривился, слыша его игру.
Ох, словно на мужской стриптиз попала, - после особенно фривольного па на сцене, чувствуя, как неудержимо теплеют уши и щёки – всё же внешность обязывает, Ангелина спешно отвернулась к окну. Вздохнув, она уставилась на скребущие по стеклу ветки деревьев. Ветер такой сильный на улице? Но их неожиданно сменила жуткая одревесневшая и покрытая мхом рожа, с тлеющими, словно болотные огоньки во тьме, глазками. Вот жуть то! Не то вскрикнув, не то икнув, Ангелина опять отвернулась и, не мигая, уставилась на соседа по столику, стараясь не обращать внимания на скрип стекла. Симпатичный парень, и улыбка душевная, никаких тебе зелёных рож. Только всё портил едва начинающий желтеть синяк под глазом. Узрев внимание к своей персоне, менестрель начал с ещё большим усердием терзать струны потрёпанной мандолины и подпевать что-то вроде «Моя любовь, моя морковь…»
Вот же гадость, не то, что мои маленькие виртуозы-скрипачи, - чуть нахмурившись, Ангелина поправила черную сворку, обёрнутую вокруг запястья словно браслет, - где-то они сейчас…
- Аллес, парниша, - хрипловатый голос заставил её вскинуть глаза. Подкравшийся татуированный кошатник выдернул незадачливого менестреля из-за стола словно репку, точнее, редис, плащ-то у него красный, и подтолкнул его прочь. Тот пролетел ползала и приземлился у ног грустящей девушки, чем немедленно и воспользовался, решив усладить уже её слух игрой и пением. Тут не выдержал нервный любитель погреться у огня. Подскочив к менестрелю и благосклонно взирающей на него девушке, он выдернул мандолину из рук музыканта и замахнулся, намереваясь приложить того по голове. Не тут то было, менестрель ловко уклонился. Видать не впервой. А инструмент отделался изрядной вмятиной на деке, да на столешнице царапина осталась. Полыхнув демоническим огнём в глазах, странный незнакомец все так же молча уселся обратно, чуть не с головой уйдя в очаг.
А парочка начали вместе колдовать над поруганным инструментом, пытаясь излечить его наложением рук и прочая, извлекая при этом жуткие звуки. Заинтересованно наблюдающая за всем этим Ангелина восхищённо цокнула языком: - Какая экспрессия! И какой удар по искусству!
Потом смерила гитариста придирчивым взглядом и проворковала:
- Ну же, сладкий мой, говори, чего тебе от меня надо?
На что татуированный не менее придирчиво ожёг её нахальным взглядом:
- Да слушок один прошёл. Будто сегодня величайшая импресарио Ангелина, которая способна раскрутить артиста любой сложности, будет выбирать себе подопечных.
- Наврали, - отрезала та. Немного подумала, подёргала замочек обвившей руку сворки – крепкий, обвела взглядом подозрительно затихший зал, - Только не говори, что все эти собравшиеся здесь…
- Да, – собеседник Ангелины вскочил, грозно нависая над девушкой, - Ты должна выбрать себе новых артистов.
- Кто такое сказал? Ничего я не должна. Мои ежата идеальны, других мне не надо, - вскипая, Ангелина вскочила из-за стола, зло уставилась на гитариста, обвела взглядом зал. Все соискатели импресарио понемногу подтягивались ближе, стекло в окне дрожало под усиливающимся напором ветворукого чудища. А они подбирались всё ближе. Менестрель с наспех починенной мандолиной таращился с вселенской обидой во взоре, его мутная подружка неодобрительно поджимала губы, нудисты-танцовщики с хищным интересом разглядывали Ангелину, агрессивный огневик и вовсе многозначительно похрустывал пальцами. Подходили раньше не замеченные ею личности, вроде милой девушки с ангельскими крыльями, или той, что волочила за собой арфу. И пианист тоже поднялся с места, но близко не подходил, по-прежнему не показывая своего лица. Единственным, оставшимся на своём месте существом оказался котёнок, продолжавший сладко дремать. Ну, хоть кто-то здесь нор… - эту единственную бьющуюся сейчас в голове Ангелины мысль прервал рык гитариста:
- Выбирай!
- Выбирай... – эхом прошелестело по залу.
Великая импресарио медленно отступала, до тех пор, пока не прижалась к стене спиной. Опустила голову, сглатывая набегающие слёзы. Эх, где же вы мои ежи-малыши…
Сжала кулаки и гордо подняла голову:
- Вы недостойны даже того, чтобы я смотрела на вас! Менестрель, засунь свою мандолину сам знаешь куда, - Ангелина ядовито усмехнулась, - Вижу, понял. Ты, унылая, даже не подходи ко мне со своими призрачными прихвостнями. А арфа! Дура, кому в наше время нужна твоя арфа? Гитарист это такая банальщина. И ты, Луи, я вспомнила тебя…
Её взгляд метался по лицам не людей не в силах остановиться ни на одном.
- Все вы жалкие подобия артистов, - Ангелина перевела взгляд на свои перемотанные чёрной кожей запястья и всхлипнула, - Вы даже колючки их не стоите.
Но сплоченная толпа подбиралась всё ближе. Не обращая внимания на её слова они, словно зомби с пустыми взглядами, продолжали двигаться вперёд, наступали плотной стеной, не оставляя вокруг ни дюйма свободным. Да они же раздавят, попросту затопчут. Стало трудно дышать, давление тел всё усиливалось, раздался хруст костей. Это были её рёбра! Боль, привкус крови во рту. И тогда Ангелина закричала.
***
- Санитары!
- Держим!
- Срочно фиксация, галоперидол внутривенно.
- Не стой столбом, вязки давай!
Перед глазами Ангелины мелькают широкие чёрные ленты, они впиваются в конечности, жёстко спеленывая бьющееся тело.
- Кстати, коллега, очень интересный случай. Столь сильная привязанность к ежам, плюс постоянство ...
- Это её?
- Поставьте, чтобы она его видела, зверёк её успокаивает.
Оглушенный лекарствами организм выдаёт лишь слабый хрип, и последнее, что Ангелина видит в стремительно размывающемся мире - это маленькую плюшевую игрушку.
Banshees plant rods on living soil and create a barren wasteland.
Служба, дружба и клавесин. Всем поклонникам главного "злодея" посвящается.
В подвале было подозрительно тепло, сухо и что никак не укладывалось в представление комиссара Стефана о подвалах, необычайно светло. Ни тебе тёмных закоулков, ни свисающей паутины с потолка, ни разбросанных по углам сверкающих белизной костей. Одним словом, подозрительно… Разве что банки с «законсервированными» органами пытались создать положенный престиж мрачности. Да жалобно скулила где-то совсем близко губная гармошка.
Стефан с неподдельным любопытством прошёлся вдоль аккуратных рядов, рассматривая каждую банку, силясь прочесть заковыристые названия. Возле одной даже удивлённо присвистнул: за её содержимым коллекционеры охотились не одну сотню лет. И порядочному нелюдю, живущему от жалованья к жалованью, увы, не по карману.
- Вижу вас заинтриговали мои рабочие материалы, - хозяин подвала появился внезапно, заставив комиссара чуть ли не подпрыгнуть на месте. – А мы вас уже заждались, mon ami.
- Я ценитель, - стараясь подавить смущение, ответил гость. – Знаю, немного старомодно. Но у каждого свои слабости.
Некромант согласно кивнул.
- Почему без сопровождения?
- Не люблю умертвий. С детства.
- И у каждого свои страхи, - понимающе улыбнулся мужчина, поправляя кружевной манжет рубашки. – Прошу за мной, комиссар.
Некромант пнул ногой одну из гладких стен между стеллажей, и та бесшумно отъехала в сторону.
Стефан, чуть пригнувшись, шагнул в самую странную комнату, которую ему только доводилось видеть. Подушки, ватные одеяла и обрезки ковров были прибиты прямо к стене или валялись пёстрыми кучами на полу. В эпицентре – две огромные колонки и, кажется, наполовину разобранный усилитель. В самом дальнем углу стаяла приличных размеров деревянная лохань, из коей и доносились минорные трели.
- Бликс, - проследив за взглядом Стефана, пояснил хозяин. – Стеснительный, но невероятно талантливый. Пишет нам всю музыку.
Тихий всплеск – и из воды показалась болотно-зелёная макушка с двумя щёлочками вместо глаз.
- Бли-и-икс? – пробулькало существо.
Стефан редко встречал водяных, но на всякий случай принюхался. Как гласила сводка, среди этих тварей буйствовал какой-то редкий вирус, для иной нежити безопасный, но приводящий самих болотников в бешенство. От этого почему-то пахло… лилиями?
- А это прелестное создание, - некромант бабочкой вспорхнул на высокий табурет, стоящий в самом тёмном углу. – Жанна. Поверьте, mon ami, своей виртуозной игрой она и мёртвого заставит плакать!
Бледная, меланхоличного вида мадмуазель, бережно прижимая потёртый и чуть громоздкий для неё футляр, ловко сделала книксен. Тут ищейке пришлось не только хорошенько «внюхаться», но и применить маг-зрение: лич?! Из древних? Невероятно! И как только удалось сохранить натуральность и свежесть оболочки?
Комиссар достал из нагрудного кармана блокнот и огрызок карандаша. Да-да, наш герой был старомоден во многих вещах.
- Так что у вас произошло, месье Рэ?
- Ах, прошу вас, mon ami, называйте меня просто – Луи! – кружевная манжета была вновь подвергнута незаслуженным терзаниям. – У нас украли клавесин!
- Клавесин?
- И непросто клавесин, а инструмент величайшего мастера, тончайшая работа второй половины пятнадцатого века!
- Бли-и-икс! – возмущённо вторили хозяину из воды.
- Этот мир несовершенен… - вздохнула в уголке мадмуазель лич.
Комиссар кивнул и сделал пометку в блокноте:
- Когда обнаружили пропажу?
- Сегодня утром он ещё был. Бликс, подтвердит!
Водяной важно забулькал, запузырил, но целиком из воды так и не рискнул показаться. Только тонкие зелёные пальцы вцепились в край лохани.
- Кто в этот промежуток времени находился в доме?
- Я, Бликс, Жанна, мой друг, загостившийся уже вторую неделю и… мои «подопечные», - у некроманта пальцы тоже были необычайно тонкие, длинные и наверняка очень гибкие. Стефан как-то ради интереса пробовал сделать пару заковыристых распальцовок, но получались одни до ужаса неприличные жесты.
- Бликс, Бликс!
- Ну что ты, старина, детей Марисоль сама отвезла к бабушке ещё вчера!
- Марисоль? – уточнил ищейка.
- Моя супруга, ушла в очередной поход ещё вчера. Да и к чему ей клавесин? Ночь, метла, костёр, гитара – вот её стихия.
- А дети?
Некромант крепко призадумался, рискуя и вовсе остаться без рукавов.
- Нет, эти черти полосатые не могли. Разве что… по частям?
- А если что-то глянет из ветвей, морозом жути кожу задевая, - не бойтесь! Это личики детей, взлелеянных под сенью злодеянья…
Луи укоризненно глянул на Жанну. А в блокноте комиссара появился ещё один ряд мелкого, но идеально правильного «бисера».
- И где вы все находились, если поконкретнее?
- Жанна спала, как обычно, после репетиции. Блик, как всегда, пускал пузыри, а я был занят готовкой обеда.
- Бликс! – важно фыркнул водяной и скрылся с головой.
Луи по-детски насупился, и кружевные манжеты наконец-то постиг локальный апокалипсис.
- Если так не нравится моя стряпня, сам готовь! Я вам не кухарка!
Но гладь воды даже не шелохнулась.
- А вы, мадмуазель, где спали?
- Тут, укрывшись от злобы людской и тщетной суеты.
- А конкретнее?
Лич с трепетом погладила свой инструмент:
- Там, где спит вся музыка… Где струн напев стихает, бархатом укрытый.
Стефан мысленно досчитал до десяти: вся это компания и без музыки уже начинала немного раздражать. В том, что музыка не прибавит им привлекательности, он даже не сомневался. Всё-таки первоначальное впечатление от подвала было ошибочным. Местечко по-настоящему зловещее!
- С другом вашим могу я поговорить?
- Да, конечно, mon ami, прошу за мной.
В общем, Стефан и так знал, кого увидит за розовой дверью с порхающими бабочками. Но протокол следовало соблюсти. Да и отличная возможность рассмотреть интерьер дома поближе: гостиная в стиле рококо - ещё одна насмешка в адрес бюджетного жалованья. Но наш герой, как говорил его шестилетний племянник, был крепкий орешек «со стальными мозгами»! Венецианской стеклотарой не проймёшь! Хотя кому он врёт?
- Я сам, если позволите, - вежливо подвинул плечом хозяина и ловко проскочил внутрь комиссар. Некромант даже возмутиться не успел захлопнутой перед самым носом двери.
- Здравствуй, Самсон.
Добродушный толстяк в розовой балетной пачке сидел на стуле, подогнув одну ногу под себя. В одной руке он держал книгу, а в другой – вилку, с наколотой на неё брокколи.
- Привет, Стеша, - отсалютовал ею толстяк. – Какими судьбами?
Комиссар устало потёр лицо ладонями, тряхнул головой, растрепав прилизанную причёску, а затем присел на край воздушной кровати.
- Давай без прелюдий, Самсон, твоя пыльца по всему подвалу светится. И чем тебе нечастный клавесин не угодил?
- Вот именно, что несчастный! – резко захлопнул книгу фей. – Ты бы слышал, как Луи насиловал его каждый божий день по несколько часов кряду! Зомби не выдерживают и уши трубочкой сшивают! А мы с тобой одну консерваторию кончали, должен понять!
- Сеня, ты мне, конечно, друг, но...
- Истина дороже - разом сник улыбчивый фей.
***
Луи де Рэ жил довольно отчуждённо и на свою территорию мало кого пускал. Да и не находилось желающих заглядывать в окна к этому мрачному, но обаятельному типу. Может, боялись прилегающего к дому старого кладбища или дикого воя, иногда раздающегося из самых глубин подвала? Или всё дело в шкодливых детишках, наводящих истинный ужас на всю округу.
Но если бы и нашлись смельчаки в этот тихий осенний вечер, то застали довольно странную картину:бледная девушка и сам де Рэ под заунывные гаммы губной гармошки молча наблюдает, как розовощёкий толстяк усердно орудует лопатой, откапывая что-то крупногабаритное в кустах. А вдолл аллеи, мрачно улыбаясь, уверенной походкой шагает навстречу закату человек в форме. Под мышкой у него - обычная картонная коробка. И пусть милостивы будут боги к тому, кто рискнёт заглянуть внутрь.
Разорвать тишину, смело броситься в бой!Я иду на войну между мной — и собой.(с) В.Лисовская
Hiliel, а мне понравилось. Мрачняк такой.... но Ангелина такая выразительная! И Луи... Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Эта леди твердит: Злато всё, что блестит, И она купит лестницу в небо. Стоит слово сказать - И свое можно взять В час, когда не достать даже хлеба.
Led Zeppeling «Stairway to Heaven» (перевод Владимир Бойко)
Мудрый Ад говорит – мертвым месть недоступна… Маргарита Пушкина «Розы для Уильяма Блейка»
Михаэль шёл пустынной лесной тропой. Воздух был чист после прошедшей грозы, и хотелось дышать полной грудью. Приятную картину довершали щебетания лесных птиц, при солировании соловья. Бард вытащил из-за спины мандолину и стал наигрывать весёлый мотивчик, вторя пернатому певцу. Да душе была несказанная радость. Он наконец встретил ту единственную, которую так долго искал. Об этом хотелось рассказать всему миру, но прежде всего поделиться радостью с блудичкой Ули и лешим Дубовиком. Много дорог пройдено оказалось за жизнь, но эта странная парочка так и остались его самыми верными друзьями. – Прекрасный мотив, пан музыкант. Михаэль остановился и посмотрел на здоровый валун, мимо которого проходил. На нём сидел мужчина в красной рубахе, поверх которой болтался медальон из чёрного оникса. – Спасибо, пан путник! – Улыбаясь бард отвесил поклон. – А знаете, пан музыкант, я как раз вас искал. Михаэль поморщился, одновременно пытаясь вспомнить, кому насолил. Вроде как уже давно не попадал в передряги. Может кто старое помянул? – Вот как? И зачем же я вам понадобился, пан путник? – Меня привела к вам та чудесная музыка, что вы исполняете. – Так вы мой поклонник? – Можно и так сказать, – путник спрыгнул с камня. – Ваша музыка столь прекрасна, что должна звучать не на этой грешной земле, а в других планах бытия. – Вы так думаете? – Михаэль стал весь красный от смущения. – Уверен. И сделаю всё, чтобы так и было, – путник оскалился в улыбке. – Или не будь я демонов Ада Грейвзом…
Жанна неспешно шла по Староместской площади. Прага восхищала своим великолепием. Но женщина не обращала на красоты внимания. За свои шестьсот лет, она успела полюбоваться пейзажами по всей Европе. Сейчас же её занимали совершенно другие мысли. Она всё возвращалась к разговору сестрой, и событиям, предшествовавших ему. До городка Андай, расположенного совсем недалеко от дома Нострадамуса в Салоне добираться пришлось на попутках. Как бы это не было унизительно. Хотелось плюнуть на Договор между Проклятыми и Небожителями, и призвать Белого Жеребца, носившего саму Смерть. Мало кто из некромантов мог такое. Она могла. Вот только древние клятвы связывали по рукам и ногам. А может просто не хотелось привлекать внимание. Однажды она уже совершила такую ошибку, когда на неё вышел Кайл. Жанну пробрал пот. Она до сих пор содрогалась от одной только мысли о смертном осилившем Музыку Смерти. Если бы не случай, она бы стала его трофеем. Женщина прошла мимо городской ратуши с курантами – украшение Старого города. Возле памятника Яну Гусу остановилась. Точно также, как перед Андайским крестом во дворе андайской церкви. Тогда Анна появилась из ниоткуда – одно из умений вампиров. «– Я рада, что ты сумела добраться» Вампиресса в тот момент выглядела встревоженной. «– Мне повезло, сестра. Мне безумно повезло». Свита Анны бесшумно выступила на площадку перед крестом, залитую лунным светом. В памяти тогда отчётливо звучали слова Провидицы.
У подножия Андайского креста – ни души. Даже птица вить гнездо не спешит[1]
Двор был полон, вот только души у присутствовавших действительно ни у кого не было. «– Мы защитим тебя, сестра. Мы знаем, как убить Кайла». «– Не от кого защищать. Убийца сам стал жертвой». «– Тогда почему ты не рада, сестра?». «– Него убил чистокровный навь[2]». «– Такое возможно? Я думала, их не осталось. Только мы…» «– Я могу отличить нава от себе подобного. Это не был Проклятый». «– Значит один уцелел… Ты получила от него желаемого?». «– Да, он рассказал мне, как убить демона…». «– Ты уверена, что готова к этому?» «– Уверена. Мне нужен Шауридал. Найди его…». Жанна двинулась дальше, пока не дошла до Храма Девы Марии перед Тыном - главной жемчужины Старе-Место. Готический собор упирался своими башнями в небо. В нём слилось всё: величие и красота, мощь и святость. Словно игрушечный, не настоящий, но при этом ни на мгновение не дававший усомниться в своей неприступности. Женщина нашла вход и прошла просторными залами, не понимая, идёт ли дворцовым коридором, или же пробирается сквозь пещеру. Нужная дверь нашлась не сразу. Войдя в ней Жанна увидела человека непонятного возраста с тонкими, словно неземными чертами лица. В руках он держал ветхую книгу, от которой не отрывал взгляда. Женщина осторожно прошла в комнату и уселась на кушетке. – Я ожидал тебя раньше, – не отрываясь от чтения, произнёс человек. – Как минимум на пару веков. – Всё это время я старалась забыть о прошлом…. – Прошлое часть нас. Забыть его, всё равно, что забыть часть себя. Женщина кивнула и продолжила ранее начатую фразу: – … а потом, я искала. – Не жди ты так долго, не пришлось бы выискивать последнего из навьего племени. – Но всё же я нашла его. Как и нашла тебя, Шауридал. – Полно. Мы оба знаем, что я ношу иное имя. Им и называй. – Хорошо, Уриил [3] – Значит ты пришла за последним ответом? – человек отложил книгу и посмотрел в глаза Жанне. – Ты ищешь демона, но не можешь найти. – Ты знаешь, где Грейвз? – Да. Но он стал сильнее. Теперь у демона есть душа. Дар высших сил за победу на турнире арене Внемирья. А его музыка стала частью симфонии Музыки Сфер. – Думаешь я боюсь? Я стала личем, чтобы достать эту. – Хорошо, – новоявленный архангел подошёл к столу и налил себе в бокал прозрачную жидкость. – Вы не можете найти его, потому что ищите демона, а он пришёл в этот мир смертным. Хотя внутри всё такой же сын Преисподней. Его новое имя Бонэм. Найти его не сложно. Он барабанщик в одной известной группе. Это всё, чем я могу помочь тебе, Проклятая. – Что ты хочешь взамен, Уриил? – Что бы ты сделал то, что я не могу сделать в этом мире. Избавь этот мир от демона раз и навсегда…
Грейвз был в ударе. Толпа восторженно визжала. Как тогда, на арене, когда он стал чемпионом. Когда пройдя сквозь века поиском, наконец освоил барабаны, и выдал самый запоминающийся номер в истории Внемирья.
Мы плывём из страны льда и снега, Из полночного солнца и свежих весенних ветров. Молот богов приведёт наши корабли в новые страны, Сражаться с ордой, поём и кричим: Вальхалла! Я иду![4]
Пел Роберт, зажигая фанатов.
Мчимся мы молотьбою весла, Нашей целью станет лишь западный берег. [5]
Отвечал ему зал. А Грейвз метелил по барабанам и бил по тарелкам, создавая ритм. Потом были овации, крики, его соло, выступление на бис. Толпа фанаток, жаждущих оказаться с живой легендой в койке. Демон улыбнулся. Ему нравилась новая жизнь. Волна несла группу к автобусу, едва ли не на руках, когда появилась она. С виду невзрачная. Невысокая, худая, словно скелет, бледная, как сама Смерть. Но было в ней что-то завораживающее. Что-то манящее. – Привет детка! Мы с парнями собираемся отпраздновать. Не составишь старине Джонни компанию? – Шутишь? Да я ради такого дела сама за бухлом смотаюсь. Я Жанна. – Класс, – Грейвз шлёпнул девушку по заднице и потащил в автобус. Уже к вечеру все были в стельку пьяны. Демон с сожалением покачал головой, когда понял, что все отрубились. Пить в одиночестве не хотелось. В соседней комнате спала Жанна. Грейвз не любил секс с бесчувственными самками, но не зря же он её притащил. Подхватив полупустую бутыль, барабанщик потопал в постель. Там его ждал сюрприз. Девушка оказалась совершенно трезвой и будто ждала его. – О, детка, да ты пьёшь не хуже старины Джонни. А я–то думал, что ты мертвецки пьяна. – Мертвецки – да, пьяна – нет. Магическая волна ударила по демону, отшвырнув того к стене. – Вот я и нашла тебя, Грейвз, – в глазах фанатки вспыхнули языки чёрного огня. – Кем бы ты не была, сука, я заставлю тебя за это ответить. В руках демона появились барабанные палочки, сделанные из человеческих костей, а из воздуха материализовались барабаны. – Это соло ты не забудешь! – Как и ты… Жанна собрала всю свою силу что накапливала долгие годы и вновь ударила по демону Песней Смерти. Но то, что вышибало из людей дух, не могло убить демона. Грейвз лишь ухмыльнулся и ударил по барабанам. В тот же миг, адский огонь вырвался из бездны и обрушился на девушку. Он жёг одежду и кожу, лизал магическую сущность, возвращал истинный облик Проклятой. Но она тоже не боялась. Пока цела филактерия, магией Ада её не убить. – Теперь мой черёд, демон… Жанна подлетела к Грейвзу и разбила волшебный сосуд, в котором хранилась её душа. Остатки жизни стали утекать из ставшего слабым тела. Но за миг до этого, она успела притянуть к себе врага и впилась в его губы. Последний поцелуй лича – поцелуй самой Смерти. «Никогда не забуду…», – пронеслось в его голове. Грейвза затрясло и из горла пошла рвота. Демон ощущал, как душу разрывает на куски, а сущность разрушается. Погибает безвозвратно. А перед глазами плыли воспоминания его убийцы. Он видел, как девушка радостно обнимает своего возлюбленного. Как он клянётся в вечной верности ей, а она ему. Как они отмечают помолвку. А потом он видел её склонившейся над телом возлюбленного. Слышал, как появившийся невесть откуда леший утешал её и обещал, что навы не забудут этого демону. Что они отомстят. Слышал клятву самой девушки. А ещё он вспомнил имя своей жертвы. Его звали Михаэль…
Водяной Блинкс сидел на берегу и радовался. Ещё никогда в жизни ему так не везло. Пожалуй, он заключил самую удачную сделку. Ему всего-то требовалось рассказать, как убить демона. А он это как раз знал о последнем поцелуе лича. Тогда он рассказал девушки, что спрашивала об этом, и посмеялся. Но потом загрустил. Ведь ей никогда не найти лича, и тем более не заставить его уничтожить сосуд с душой. А значит он не получит свой подарок. Но она отчего-то обрадовалась. Сказала, что это не проблема и ушла, оставив ему целый хор из поднятых со дна озера утопленников. Их пение было причудливым, ведь только водяной мог слышать его. Причудливым, но красивый. Сбоку подпевало маленькое привидение Йохохо. А ещё оно не боялось умереть от воды. Ведь призрак уже – мёртв. Такой сделки он не проворачивал, нет-нет. Теперь у него был и оркестр и самый настоящий друг. И всё за никому не нужную тайну. Блинкс радовался.
Уриил стоял посреди пылающего дома. Одним движением он погасил огонь и стёр все следы битвы. Затем подошёл к телу врага. Великий демон был повержен раз и навсегда. Осталось лишь несколько мелочей. Плоть рук архангела замерцала и превратилась в свет. Уриил медленно погрузил их в грудь Грейвзу и как бы раскрыл грудную клетку. Тут же в небеса устремились пленённые демоном души. Лишь одна осталась парить рядом с ним. – Терпение, Михаэль. Архангел подошёл к кучке праха. Среди него валялись осколки магического сосуда некроманта. – Много зла ты натворила, девочка. Но раз уж всё ради любви, то небеса дают тебе шанс искупить грехи в Чистилище. Уриил провёл рукой над сосудом и из праха поднялась ещё одна душа. К ней тут же подлетел дух Михаэля, и они вместе унеслись в иные миры. Архангел улыбнулся, и неспешно пошёл к выходу. Эту битву он выиграл. Но впереди ждала ещё целая война.
О, пусть солнце ярко светит мне на лицо, а звезды наполняют мой сон. Я – путешественник времени и пространства, чтобы побывать, где я уже был, Чтобы сидеть со старейшинами благородного рода, которых редко видел этот мир. Они говорят о днях, ради которых они сидят и ждут, что все будет открыто...[6]
1. Маргарита Пушкина «Андайский Крест» 2. Навы — древние мифические существа, насылавшие смерть 3. Архангел Уриил — огонь или свет Божий, просветитель потемненных и невежд, просветитель душевных и телесных чувств, наставник заблудших, возбудитель на молитву. 4. Led Zeppeling «Immigrant Song» (перевод Александр из п. Хинганск, Е.А.О.) 5. Там же. 6. Led Zeppeling«Kashmir» (перевод Ирина Емец) Хозяин Прошлого и Настоящего
Reistlin, кру-у-уто! Вот это я понимаю, пафос и эпика! :DRINK:
Цитаты классно легли. И вообще красиво. Я всё гадала, как ты Михаэля приплетёшь. Изящно выкрутился! :hat_hi:
Грейвза только жалко Я уже к нему привязалась.
Шо, опять пафос?! Та, ёёёёёёёё! ))) Цитаты легли потому что весь рассказ писался под них ;) И бардом проблем не было, как и с Жанной, и Бликсом, даже с Йохохо. А вот что делать с Шауридалом пришлось подумать. Та что Грейвз. У меня все кроме Бликса умерли ))
Прошу меня простить за ошибки, исправлю по ходу, просто не успел. Но не это самое неприятное. У меня не получилось сделать этот рассказ веселым. Просто не получилось.
Сладкая горькая ложь
Бронаг. Баньши Леон. Черт. Мишаня. Менестрель-недоучка Луи. Потомственный некромант
Не последняя история
Паромеханическая хреновина мчалась по узкоколейке, разрезая болото, как нож масло. Два гнома, работа которых была щедро оплачена Мишаней, забрасывали в поте лица в топку уголь. На устеленном душистыми травами топчане лежала Бронаг и стонала. Роды пророчили тяжелыми, и Мишаня не находил себе места. В маленьком единственном вагончике он сидел рядом с баньшей и держал ее за руку, постоянно ерзая и вздыхая. За год совместной жизни менестрель остепенился и перестал заглядываться на юбки, более того, выпустил сольный альбом. Кристаллы с его записями разлетелись по лесу в мгновение ока, и теперь они с Бронаг были богаты. - Мне снился сон. У нас будет мальчик. Очень красивый. Но будущее его туманно, - простонала женщина. – Надо арфу расчехлить, сыграть, и тогда может что-то прояснится. - Я вот тебе сыграю, - совсем не зло прошептал менестрель. – Продам к черту эту балалайку никчемную. Одни несчастья приносит. Вон, сыграла в прошлый раз – изба загорелась, еле потушили. - А как же я без музыки? - Ничего, - Мишаня погладил любимую по руке. – Вот родится сын, научу его играть. А ты петь будешь. Организуем семейный оркестр. Концерты будем давать, золотые зарабатывать. На болотах скукотища, так народец наш повеселим, чем не дело? - Как скажешь, милый, - Бронаг легла поудобней на бок, прислонилась к Мишане и задремала. Вскоре разрывающий барабанные перепонки свисток чудо-машины возвестил о прибытии к месту назначения. На окраине болота стояла избушка, которой жила всем известная в округе повитуха.
Спустя пять лет
На дворе стоял лютый холод. Весь декабрь мела пурга, не давая высунуть нос из своих домов жителей леса. - Дорогая, тебе не кажется, что наше болото с его местным контингентом для нас стало тесным? Мне кажется, пора выходить с концертами на мировые просторы, - Мишаня впился зубами в сочное мясо поросенка, приготовленного на барбекю женой запивая красным вином. Насытившись, менестрель развалившись в кресле с шелестом развернул местную берестяную газету « Тролль-инфо» и задымил набитой душистыми водорослями трубкой. В последнее время он раздобрел, набрав в массе, превышая допустимые нормы среднестатистического мужчины, разленился и из дому практически не выходил. - Да куда уж нам, дорогой, - Бронаг запахнула потуже домашний халат и накинула шаль. – Луи только в садик пошел. Куда нам без него ехать-то? Водяной вот от него без ума. Дудочку нашему малышу подарил, говорит, у него лучше всех играть получается. - Смотри, надудит нам пустой кошель, - муж, хмуря брови, кряхтя, вытянул ноги. – А затопи-ка милая мне баньку. - Мишань, мне тяжело. Простудилась, ведь знаешь же. Ты бы помог. Ну, или ладно, сыграй что-нибудь для настроения, - Бронаг, застонав, с трудом встала с неудобного табурета и вышла из избушки, накинув шаль. Мишаня покривившись, взял стоявшую в углу мандолину, и сдув в нее пыль, начал настраивать.
Вечность смотрит в глаза, Тянет вниз, не дает вздохнуть... Неужели все - зря? Но так долог был этот путь. Возвращаться нет сил И нет силы сдержать свой крик.
Реки времен - отраженье миров, Реки времен, в них шагнуть ты готов, Чтобы там вновь увидеть себя. И разгадать, что хотела судьба. (С)
Отложив в сторону инструмент, менестрель вздохнул, вспоминая былые деньки. - Надо в турне рвануть, - сказал он вслух. Тоска, как тягучий воск оплела его мозг. Вспомнились былые деньки, девичий смех и что греха таить, мягкие, податливые тела. Зло сплюнув, Мишаня взял чистое полотенце и пошел в баню. В ту зиму, Бронаг заболела воспалением легких и умерла. Мишаня похоронил жену, долго пил на пару с Водяным горькую настойку. Потом смирился и стал жить дальше, воспитывая сына.
Спустя пятнадцать лет
Рев пароциклов оглушал окрестности болота, пугая всех его обитателей на многие километры вокруг. Сумерки опустились на лес, спрятав солнце за верхушками высоких деревьев. На поляне горел костер, пуская в небо снопы искр. Вокруг него, выпуская из под колес тучи песка и дерна носились по кругу дьявольские машины, взрыкивая двигателями на высоких оборотах. Огромный костер в центре поляны был выложен из поленьев в форме пентаграммы. Отблески пламени в диком танце плясали на лицах развлекающихся подростков. У кромки деревьев на поваленном бревне сидели несколько парней в кожаных куртках и парочка жутко размалеванных девиц. - Слышь, Луи, чего ты менжуешься? – Леон запрокинул голову, высыпая в рот снежно-белую пыльцу. – Перед девками не стыдно? Дрожишь, как лист. На, прими на грудь, мандраж отпустит. - Да я не пробовал никогда, – Луи принял из рук Леона лист лопуха, на котором горкой белела дурь. - Давай, давай. Тебе сегодня нужно. Сейчас луна выйдет, исполним ритуал и по домам, - одна из девчонок истерично захохотала. – Ради тебя здесь собрались, а нашему Луи слабо! Ха-ха! Или тебе папа не велит? - Да нет, не слабо, - Луи высыпал в рот содержимое лопуха. Появившаяся луна призрачным светом осветила поляну. Подул ветер, и костер на миг погас, чтобы через несколько минут взметнуться языками пламени ввысь, отобразив в воздухе знак пентаграммы. И тут болото и лес огласили крики всех существ, которые его населяли. Баньши визжали истеричными криками, перекрывая друг друга. Тролли ахали и охали на всю округу. Даже трусливые дриады свирелями переполошили спящих по соседству гномов, которые в страхе зажгли свои фонари. Лес проснулся. Тело Луи чудовищная сила согнула в дугу. Он упал на траву, изо рта его шла пена, а тело конвульсивно дергалось. Леон подошел, выискивая пульс у юноши. - Ну вот, тащите его к костру. Клиент дошел,- сказал он и вытащил из-за голенища сапога кривой, огромный нож. – Времени мало, быстрее давайте, чего возитесь? На поляну, раздирая лицо о колючие еловые ветки, выполз Мишаня. Видимо, бежал напрямик от своего дома, одежда была порвана, кое-где из мелких ранок на коже сочились струйки крови. Он, то вставал, то неуклюже падал, цепляясь ногами за корни деревьев. - Стойте! Что вы делаете? Сынок! Как же так, - прохрипел музыкант, приближаясь к костру. - А ну, папаша, пойдем, поговорим, - Леон грубо схватил Мишаню за обшлаг брезентовой ветровки и потащил обратно к кустам. - Я так и знал, тебя эта компания до добра не доведет, - пробормотал себе под нос отец Луи. – Я музыканта из тебя сделать хотел… - Чего ты там бормочешь, слизняк? – Леон встряхнул Мишаню так, что у того хрустнули кости. - Да я, я ничего, - Мишаня заплакал. – Не трогайте моего сына! - Да не сын он тебе, слышишь, не сын! – чертов ирод брызгал на менестреля слюной, захлебываясь в приступе собственной ярости. - К-как, не сын? – У Мишани подкосились ноги, и он мешком грузно сел. - Так! Не сын! Луи – потомок великих некромантов! Бабка повитуха в свое время, не без моей помощи и наущения, поменяла детенышей у себя в родильне. У Луи тогда родители скоропостижно ушли в мир иной, а меня высшие силы послали сюда проследить и найти ему приемных родителей. Водяного мне ничего не стоило припугнуть и приглядывать за парнем, пока ты и твоя бестолковая банша по гастролям мотались да бабло загребали. Теперь все понял? - А где же тогда мой настоящий сын? Ох! – Мишаня схватился за сердце и повалился на землю. Леон, усмехнувшись, отвернулся от бездыханного тела Мишани и пошел к костру, где уже начала проходить инициация Луи в некроманты. Весь этот обряд был чисто символичен. Леон, будучи служителем преисподней, наблюдавший пятнадцать лет Луи знал, что парню суждено стать Великим. Великим некромантом.
Прошло двести лет
Много воды утекло с тех пор. Леон, за примерное поведение, был отозван Люцифером назад в преисподнюю. Луи, оставшись без опеки черта, работал рядовым некромантом на местном кладбище. Что-то у него в жизни не заладилось. Не оправдал он надежд Леона, а может сила какая вмешалась добрая. Жил он бобылем в лачужке на берегу болота рядом с местом работы, худ и беден. Иногда его навещал Водяной. Приносил различные коренья и бражку. Пытался парня разговорить, да куда там. Луи замкнулся и больше молчал, о чем-то напряженно думая.
Как-то раз, в один из дней весеннего половодья, когда разлившееся болото коснулось порога лачуги Луи, Водяной пришел к нему в гости. Посуху ходить было тяжело, поэтому ждал, когда настанет момент, чтобы встретиться с некромантом и давним другом. Двести лет Водяного мучила совесть. Совесть и страх перед Леоном – служителем преисподней. Двести лет владыка болот каждый вечер горевал и думал думу великую, ждал, когда срок договора истечет. И вот час пробил. Сейчас молодой, без стержня жизни парень, сидел на крыльце своей лачуги и, попивая горькую настойку Водяного, смотрел тому в бездонные старческие глаза, слушая древнюю, но правдивую историю.
(С)- Кипелов-Реки времен
Торопиться — означает делать медленные движения без перерывов между ними
Я удивляюсь? Да ни в одном глазу Ты на мою аватарку посмотри. Для меня даже классическо-арийское о Пятачке и Винни-пухе "С виду свинья, а внутри Люцифер" - тяжеляк, от которого пробивает на неудержимое хи-хи-хи. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
Ты на мою аватарку посмотри. Для меня даже классическо-арийское о Пятачке и Винни-пухе "С виду свинья, а внутри Люцифер" - тяжеляк, от которого пробивает на неудержимое хи-хи-хи.
Тогда не слушай клип в теме "Пересекая океан". У тебя ломка мировозрения случится Хозяин Прошлого и Настоящего
С другой стороны, немецкий я учила по Раммштайну... да и Слон мне периодически подкидывал интересные штуки. Ну и Deep Purple, конечно... при всём уважении к Дирижаблям, солист у них всё-таки ну о-о-очень слащавый и манерный. Я на него спокойно смотреть не могу, только ржу, весь настрой портит. Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
А сперва думала о Бременских музыкантах или Гаммельнском феелове.
Только запятые поправь.
